Пригласили меня родственники из Литвы на хутор «Жабинка» (настоящее название Орлова Гора), что в Щучинском районе. Пояснили, что это будет встреча в духе возрождения старых традиций.
Еще при жизни моей бабушки, Анны Матвеевны, один раз в год организовывала она встречу при свечах и керосиновой лампе. В тот старый дом по дороге на деревню Бершты съезжались дети, внуки, правнуки в ночь под Рождество, порой в тридцатиградусный мороз. Съезжались (как из близлежащих деревень, так и из Лиды, Полтавы, Вильнюса) в старое родовое гнездо своих предков, чтобы увидеть друг друга и пообщаться. Уважительной причиной неявки могла быть только болезнь или срочная командировка по работе.
Машин тогда ни у кого не было, поэтому все добирались общественным транспортом (благо, он курсировал регулярно), а потом еще шли километра 2-3 пешком до хутора. А я со своими родителями, а позже и мужем, добиралась из Новой Руды на хутор «Жабинка» лошадью в красивой бричке с колокольчиками. Под цокот копыт по намерзшей дороге, наблюдая звездное небо, можно было мечтать и загадывать желания, радоваться по-особому рождественской красоте и установленной бабушкой традиции. Тогда мне казалось, что эти встречи на хуторе никогда не прекратятся.
До сих пор помню традиционный бабушкин кислый крупник, «ламанцы в маке» и белый кисель с клюквенной подливой, не говоря о самом вкусном – домашней колбасе, подкопченных окороках, грибах-зеленках, которые в приготовленном виде не теряли своего естественного цвета и аромата и напоминали о грибной осени. Эта многолетняя традиция доставляла всем особую радость и удовлетворение. А каждый внук получал в подарок льняной мешочек с орехами, выращенными на приусадебном участке.
Но с уходом бабушки в мир иной всё прекратилось. Традиция ушла в никуда. Все прошедшие 24 года со дня смерти бабушки я думала, что значимые для всех нас встречи никогда больше не возродятся на этом старом хуторе. И все-таки младшая из нас, внуков, Анжелика из Вильнюса, организовала нам всем замечательный вечер при свечах. На хуторе до сих пор нет электричества, поэтому, как в те далекие времена, мы чувствовали запах свечей и дым от керосиновых ламп.
Сидя на старинных лавках за столом, мы видели отблеск свечей в глазах друг друга, вспоминали свое романтичное, веселое, беззаботное детство: как купались в вырытых канавах с множеством пиявок, слушали кваканье лягушек, переходившее в плавное пение, как рвали недозревшие яблоки, как жили «в клубничном раю».
Нас было пятеро внуков у дедушки и бабушки, и для всех находилось ласковое слово, и для каждого – свой тонкий «дубчик», что торчал на видном месте под балкой потолка.
Теперь мы уже не боялись открыть колодец, в котором, говорила бабушка, жила черная дама. А еще мы увидели и прикоснулись к массивному столу, к ножке которого «садили маленькую Анжелику на поясок», чтобы та не обожглась о горящую дровяную плиту, когда бабушка доила коров и кормила другую живность.
Дом моих предков – это одна большая комната без всяких перегородок. В ней – скромная мебель, расставленная у стен. Здесь русская печь и плита, зона для отдыха и принятия пищи, гардеробная. Наши дети удивлялись, как можно было жить в таких условиях. В этой одной большой и светлой теплой комнате проходили осенние и зимние месяцы моего детства.
В тот вечер при свечах каждый смог рассказать о себе, вспомнить эпизоды детства. Вместе мы пели старые бабушкины песни и, конечно, всем известную «Родительский дом». Тогда же в моих руках оказался бесценный подарок – старое фото моих предков – маленькой бабушки, прапрабабушки и прапрадедушки, сделанное более ста лет тому назад в Одессе еще до Первой мировой войны. И этот подарок несравним ни с какими материальными ценностями, потому что это – история моего родового древа.
В детстве двор на хуторе казался мне необъятным, а теперь совершенно крохотным. Так хотелось когда-то дотянуться до орехов, но орешники были высокими. Мы постарались соблюсти один из бабушкиных укладов – «шару гадзіну». Это период в далекие времена, когда уже невозможно было выполнять какую-то работу, к примеру прясть, вязать или что-то мастерить из дерева, но зато можно было беседовать, слушать и рассказывать сказки, которые мы ждали с нетерпением, уткнувшись в теплое бабушкино плечо или держась за шершавую руку дедушки. Вот и теперь мы не зажигали керосиновой лампы до тех пор, пока еще в полумраке видели друг друга. Когда-то таким образом экономили керосин.
Я заглянула на русскую печь, чтобы убедиться, сохранилась ли та дверца на сказочный чердак, куда я в детстве тайком проникала в поисках чего-то необычного, старинного.
Без памяти о прошлом нет будущего. Такие встречи позволяют нам не забыть лиц друг друга и при случайных встречах в большом городе не разминуться. А нашим детям дают возможность познакомиться.
